Я не знаю, кому Ты передашь этот текст, пользу или вред принесет он читающему - это от Тебя зависит. Мне хотелось бы, чтобы Ты не допускал читать его людям, которым он не принесет пользы. Лучше всего было бы, если бы он остался между мной и Тобой - и Ты можешь так сделать - тогда я мог бы гораздо короче и свободнее изливать перед Тобой свои мысли. (Ты ведь можешь Сам от Себя, без посредников, дать мне все необходимое!) А мысль о другом человеке, которому Ты передашь эти бумаги (имеешь право!) весьма стесняет меня ответственностью. Ты можешь скрыть мое авторство, Сам стать как бы автором и отвечать за все, здесь написанное. Как бы я хотел этого! Но ты обещал сделать все тайное явным! А я опасаюсь, как бы некоторые из моих мыслей не оказались ложными, и в то же время вполне убедительными для людей, которых Ты не снабдишь иммунитетом против этой лжи. Всего этого я не предал бы бумаге, если бы не нужда в деньгах. Ты же можешь мне дать все нужное даром - совсем даром! - Во славу имени Твоего. Можешь - но дашь ли? Если бы у меня была твердая вера, что "да" - я не писал бы этих строк. Вот исходное противоречие этого текста! Я, мало верующий в Твое милосердие, собираюсь рассуждать о Твоем милосердии перед неизвестными мне людьми, прикрываясь своей 9временной!) неизвестностью. Разве не позорна такая позиция для именуемого автором? Я же не скрываю своего позора, чтобы дать всякому читающему очевидное оружие против возможной неверности изложенных здесь мыслей.
- Люблю Тебя - Я пишу это, обращаясь к Тебе, пишу про Тебя и Тебя же призываю в помощники и свидетели, потому что Тебя никто не знает, кроме Тебя (как никто не знает того, что в человеке, кроме духа человеческого, обитающего в человеке). Ты!!! Это слово звучит радостно, как звон колокольчиков.
Только Ты один по-настоящему интересен, потому что неисчерпаем. Как мне было плохо, пока я не узнал, что можно говорить о Тебе, обращаясь к Тебе! Ибо пока я говорил о Тебе людям, я начинал и заканчивал с того, что Ты непознаваем никаким способом, ни умом, ни чувством, ни интуицией, ни через измененные состояния сознания - ибо и для ангелов Ты остаешься неразгаданной тайной; хотя они и видят Твое лицо, но не знают тебя Самого - когда я говорил, что Ты совсем-совсем непознаваем, я неявно признавал, что все, что я говорю о Тебе, говорится не по существу! И чтобы избавиться от этого неприятного вывода, я придумывал Тебе все новые имена и подменял Тебя чем-то (или кем-то!) другим, - ибо Тебе нельзя дать имя по своему произволу, не избежав опасной подмены, но Ты только Сам Себя именуешь когда и как захочешь.
О преблаженное открытие! Ты открыл мне, что хотя нельзя говорить о Тебе не Тебе, но можно обо всем говорить Тебе Самому, ибо о присутствующих неудобно говорить в третьем лице, а Ты более присутствующий, чем я сам, Ты преприсутствующий - но и это имя Тебя не выражает, ибо Ты - это Ты Сам. Ты единственный, непостижимый. Только Ты и достоин этого великолепного имени - Ты! Воистину далеко не всем и не всегда Ты даруешь право говорить о Тебе к людям, зато всякий всегда может (казалось бы!) обращаться к Тебе по любому поводу. Отчего же это редко происходит? Сделай так, чтобы я всегда, во всякое время мысленно обращался к Тебе, ибо ты единственный, перед кем открыты все тайны моего сердца. К кому же мне обращаться мысленно, если не к Тебе? Ведь все эти бесконечные воображаемые собеседники, к которым я обращаюсь, в действительности не слышат меня! Когда же я обращаюсь к "себе самому", я никогда не бываю абсолютно искренним, ибо вынужден хоть минимально раздваиваться на "себя самого" (слышащего) и "самого себя" (говорящего) ибо при полном совладении слышащего и говорящего слово становится невозможным, как не может течь ток, если оба конца присоединены к одному проводу. Боже, какое счастье, что Ты бесконечно отличаешься от меня! Отныне я избавлен от смерти одиночества, пока Ты сам не оставишь меня.
Не оставляй меня! Я не могу быть до конца искренним, обращаясь к другому человеку, ибо не могу отрешиться от заботы о том, как повлияет мое слово. (Ибо для чего мне и говорить к другому человеку, если не повлиять как-либо на него?) А обращаясь к Тебе, нельзя не быть искренним - ведь все облажено перед тобой! Я хотел бы, чтобы все всегда мысленно обращались к тебе невообразимому - что нам толку мысленно разглагольствовать с воображаемыми собеседниками? Но ты даруешь это не всем и не всегда! Многим, для того, чтобы обратиться к Тебе, необходимо как-либо вообразить Тебя, а это невозможно. А если это удается, значит это уже не Ты, а кто-то другой. Я и сам переживал много раз, как трудно начал говорить Тебе, не видя тебя и не воображая. Но когда Ты сам прикасаешься человеческому сердцу, молитва изливается легко, как слезы. Тот, кто будет читать эти строки - он сам волей-невлей присоединится к моему обращению - Ты прикоснись к его сердцу, чтобы он сердцем узнал, что можно жить, обращаясь к тебе, непостижимому, но всеведующему.
Не оттого ли зачинаются все неадекватности в жизни человека, болезни души и тела, что тот избыток сердца, от которого говорят уста, изливается не к Тебе, а в неадекватные реакции, дающие начало страстям? Ибо есть хищник, охотящийся за избытком человеческого сердца. Господи, как страшно! Но все совершается по Твоей воле.
А еще случается, что человек не хочет говорить к Тебе, ибо не может повлиять на Тебя - а для чего и говорить, если не повлиять? Значит ли это, что нет у такого человека избытка сердца? Или есть этот избыток, но изливается в страстных движениях души? Ибо когда есть избыток, неизменно будет и изумление, если не к Тебе, то в страсть, потому что душа не может нас долго удержать избытка сердца. Отсюда и моменты искренности между людьми, от этого избытка сердца. Но эта искренность никогда не может быть полной, ибо на человека можно повлиять, а ничто не влияет на человека так сильно, как искренность! Поэтому наша искренность всегда бывает нечиста, хотя она и бывает. Но только с Тобой и можно быть до конца искренним, ибо на Тебя нельзя повлиять. Значит, нам нужно поменьше изливаться друг перед другом, тогда накопится избыток сердца, а следом и отпадет вопрос - для чего говорить к Тебе, если на Тебя нельзя повлиять? Для того, чтобы ты милостиво принял наши излияния; все неадекватное суетно, и наоборот. Потому только то слово может быть одновременно искренним и ненапрасным, которое Тебе адресовано или от Тебя исходит. Пока человек не поймет, для чего говорить к Тебе, когда на Тебя нельзя повлиять, воистину, он не понял, что жить важнее, чем знать.
Ты - та точка опоры, опираясь на которую можно перевернуть землю своей души, Тебя нельзя вообразить, но обращаясь к Тебе, лучше понимаешь свою жизнь. На Тебя нельзя повлиять, но обращаясь к Тебе, делаешься восприимчивым к действию твоей благодати. Значит ли это, что обращение к Тебе - это "психотехника"? Вот парадокс! Не могу я обращался к тебе ради "техники", ибо Ты выше всего сущего, и обращение к Тебе требует искренности, Оно не может совершаться ради чего-то еще, кроме того, чем действительно переполнено в данную минуту сердце! Значит, когда я говорю к Тебе, я не знаю, что будет результатом такого говорения, потому и не могу ставить другой цели, кроме как - высказать все, что наболело на душе, уповая на то, что ты, милостивый Создатель мой, сотворишь со мною знамение во благо, и да видят ненавидящие мя и постыдятся, ибо Ты помог ми и утешил мя еси.
Да изольют пред Тобою сердца все множество людей! Отчего же суетны и лживы сыны человеческие, как не от того, что не Тебе, а друг перед другом изливают сердца свои? Я думаю, что само по себе обращение к Тебе от какого-то человека - это уже явление особой Твоей милости к нему.
Потому - не передавай слишком многим того, что я пишу тебе, но только тому, кому это действительно нужно. И прикоснись к его сердцу, и смягчи его. А кто чужд Тебе - да не увидят его глаза, и да не услышат его уши, и да не коснется его мысль этих строк. Пусть лучше они останутся между мною и Тобой, да будут не всуе и не понапрасну слова мои.
(*) Ведь всякая вещь чиста на своем месте, и нечиста не на своем - так ли я понимаю? Избыток сердца человеческого - Тебя, Боже; иначе он бывает нечист.
- Вседержателю -
Ты можешь все, но не все хочешь. Ты можешь сделать реальностью все, что в нашем воображении, даже невыразимое словами; можешь - все, что может быть выражено словами, даже и невообразимое; также и все невыразимое словами и невообразимое. Твои возможности неопределимы не только для человека, но и для ангелов, ибо они поистине беспредельны. От Тебя одного зависит, чему быть и чему не бывать. Все сущее в конце концов покоряется истине, Ты же Сам определяешь, что есть истина и что ложь. Поистине, Ты все, что захочешь, можешь сделать истинным. Если бы Твои желания переменились, то и бывшее стало бы небывшим; Тебе нет закона. Все, что Ты хочешь - реально; все, чего Ты не хочешь - нереально. Все, что реально - соответствует Твоей воле; ибо все реальное покорно Тебе, ибо Ты, Господи, Господин самой реальности. Потому мы говорим, что Ты возлюбил правду и возненавидел ложь. Ведь все, чего Ты не захочешь, становится правдой; и все, чего Ты ни захочешь, никогда не станет по-правде. Значит, познающий реальность, познает Твое желание, а тот, кто дерзает предсказывать грядущее, берется судить о Твоей воле. Оттого, если говорить о Тебе как о человеке, мы говорим, что Тебе угодна всякая истинная мудрость (ибо всякая мудрость ведет к познанию, Твоей воли), и противно всякое ложное мудрование (ибо уклоняется от познания твоей воли).
Всякий живущий в какой-то мере узнает жизнь, а значит, и волю Подателя жизни. Потому, хотя я не видел Тебя и знаю, что никто никогда не видел Тебя, я никогда не чувствую себя совсем лишенного Твоего присутствия, ибо пока я еще есть и жизнь есть, я не лишен до конца знания того, что Ты хочешь. даже, в той мере, в какой мне открыто будущее, я не лишен знания о том, что Ты еще хочешь сделать.
Вот исходный момент моего познания Тебя: я отождествляю реальность с Твоим хотением. Ты ведь всемогущ! Значит, все, что Ты хочешь - действительно, и чего Тебе неугодно - недействительно. Значит, все действительное - угодно Тебе.
Можешь ли Ты сотворить камень, который Ты не мог бы поднять? Можешь ли Ты Сам, по Своей воле, ограничить Свое всемогущество? Правду ли говорят, что человек, которому Ты даровал свободу воли, - это и есть тот самый камень, сотворенный тобой, который Ты не можешь поднять? Говорят, что хотя Ты, боюсь, хочешь спасти всех людей, но поскольку Ты даровал людям свободу выбирать между добром и злом, то не все спасутся.
А как по правде? Очевидно, Ты можешь ограничить свое всемогущество, потому что от Тебя все зависит, даже Твоя собственная природа. Но хочешь ли Ты этого? Если бы Ты сделал это, Ты не был бы уже всемогущ. Не делай этого, Радость моя! Я хочу, чтобы Ты был всемогущ. На это надежда моего спасения. Я по опыту знаю, что если какое-то дело поставить в зависимость от моего выбора, это дело будет если не загублено, то несовершенно, ибо на него ляжет печать моей несовершенной личности. Потому я хочу верить, что хотя ты и можешь создать такой ужасный камень, но Ты не хочешь этого, ибо Ты хочешь быть всемогущим.
Верно ли я сказал, что даже Твоя собственная природа зависит от Твоего хотения? Мог ли бы Ты восхотеть иного, чем Ты хочешь? Я верю, что да, даже это в Твоей власти. Ты можешь быть каким захочешь, и Твое непостижимое сверхъестественное естество есть плод Твоего желания. Можно ли говорить, что Ты сотворил Сам Себя? Нет, ибо Ты несотворен, но предвечен. Но Церковь учит говорить о Тебе, что Ты, Сыне Единородный, рожден! Чем отличается рождение от творения? Сотворенное всегда ниже Сотворившего, а рожденное имеет подобную природу; оно не ниже по природе, чем родившее. При рождении рождающий передает все, что только способен передать. А Ты способен на все (но не все хочешь). И вот Ты, Сыне, рожден от Тебя, Отче. Можно ли сказать, что Ты рожден Сам от Себя? (Ведь Церковь учит, что Ты, Сыне, не просто подобен Тебе, Отче, но Ты поистине одно существо). Все же нельзя, ибо в этой фразе "Сам от Себя", слова "Сам" и "Себя" нужно отнести к разным ипостасям. Но Ты, Отче, очевидно, имеешь такого Тебя, Сыне, какого восхотел. Ты же восхотел неизреченного божественного совершенства. И я имею сына, но я несовершенный отец, ибо было время, когда я не был отцом. Ты же поистине совершенный Отец, ибо никогда не было того, чтобы у Тебя не было сына. Ты же, Сыне, совершенен, ибо единосущен Тебе, Отче. Очевидно, что и слово Ты имеет три различных оттенка, в зависимости от того, обращаюсь ли я к Тебе, Родившему, или же к Тебе, Единородному, Единосущному, или же к Тебе, Нерожденному и Неродившему - одному и тому же непостижимому; всесовершенному моему Богу.
Итак, Ты можешь восхотеть иного, чем Ты хочешь. Ты можешь все. Но Ты восхотел того, что есть, ибо желание Твое всесовершенно. Тебе чужда всякая ограниченность. Но и Твоя безграничность не ограничивает Тебя. Ты мог бы быть ограниченным, но возлюбил безграничность.
И та свобода, которую Ты даровал моей человеческой природе, есть образ Твоей божественной безграничности. Ибо пока я живу, я становлюсь, и каким я буду, от меня же не зависит. Какой я есть, это от меня зависело, но теперь не зависит, ибо Ты подчинил меня времени. Сам же ты восхотел быть выше времени. Не просто вне времени, как неизменный, но выше времени. Ибо Ты - три ипостаси, три Ты во едином Он. От меня зависит (в настоящем), каким я буду (в будущем); от меня зависело (в прошлом), какой я есть (в настоящем). От Тебя же (всегда) зависит то, какой Ты (всегда) Ты Сам восхотел, чтобы так было, и так есть.
Потому, хотя неверно представлять Тебя изменчивым, но нехорошо представлять Тебя и неизменным. Ибо хотя изменчивость под временем, но неизменность не выше времени.
Тебя вообще нельзя представить, мой страшный, непостижимый Боже. Какое счастье, что Ты даровал мне обращаться к Тебе.
Потому, хотя неверно говорить, что Тебя нет, но нехорошо представлять Тебя существующим. Ибо хотя нелепо считать Тебя плодом человеческой фантазии, но нельзя и ставить Тебя в один ряд с существующими, ибо оно Твое творение.
Творящий, что Тебя нет, неявно заявляет, будто Ты противен Твоей воле (ибо все сущее существует по Твоей воле, и все, что ты хочешь, существует). Говорящий, что Ты есть, неявно ставит Тебя ниже Твоего хотения, от которого происходит все, что есть. Ведь и Твое хотение в Твоей власти! Поистине нельзя рассуждать о Тебе достойным образом; но будь милостив ко мне, призывающему Тебя самого на помощь. Церковь называет Тебя не существенным, говоря, что Ты более, чем существуешь.
Ты всеблажен, потому что всегда все бывает так, как Ты восхочешь. Иное дело я - как часто многое бывает не так, как я хочу! Как жаль, что моя воля, мое хотение - не такова, как Твоя воля! Ты можешь сделать так, как я хочу, но Ты делаешь так, как Ты хочешь. Захоти того же, чего я хочу! Но Твое хотение глубже. Если бы я до конца понял Тебя, я бы с великой радостью восхотел того же, чего хочешь Ты. Но Ты непостижим! Я такой, каким Ты меня создал, и хочу я не того же, чего хочешь Ты. Какая печаль! Ты всеблажен, а я несчастен. Как заблуждаются те, кто не верит в вечные мучения. Поистине, в вечной муке нет ничего сверхъестественного (если иметь в виду не только видимое глазом, но вообще всякую тварь, ибо Ты - Творец всему, видимому и невидимому), она так понятна! Чтобы наступило всеобщее блаженство, должны до конца раскрыться Твои пути, а они не раскроются за конечное время. А значит, вечно требует разрыв между тварной естественной волей и Твоим совершенным хотением.
Господи, как это страшно! Мы уже предвкушаем эту вечную муку, когда страдаем тягостным изумлением перед несообразностями нашей жизни. Мы не понимаем Тебя. Отчего Ты восхотел, чтобы все было так, как оно есть?! Мы хотели бы иного. Я хотел бы, чтобы не было смерти, чтобы люди любили друг друга, чтобы человеческие вожделения не погрязали в противоречие с реальностью. Господи, Ты ведь мог бы! Ты и всегда можешь! А Ты восхотел, чтобы было вот так. Как это тяжко! Теперь я имею утешение от моего тела. Оно ведь глупое, и не может смотреть вперед. Когда мои простые желания более или менее удовлетворены, оно уже чувствует себя счастливым, особенно, если я не мучаю его беспокойством о грядущем. А его счастье передается и моей душе. Ничего не решено, ничего не ясно, и твердой надежды нет - а я более или менее счастлив, ублажая мой организм. Но ведь Ты можешь лишить этого маленького счастья, и может быть недолго уже осталось: сильные и молодые умирают, и предчувствие конца в болячках и болезнях. Когда же Ты разрешишь узы души и тела - где тогда найти утешения, что может быть источником радости для моей жизни, если не Ты Сам, Утешитель, от Отца исходящий Дух Истины, везде Присутствующий и все наполняющий, Сокровищница благ, Податель жизни. Приди же и вселись в нас, и очисти нас от всякой скверны еще прежде, чем наступит грозный час смерти, и спаси, Благий, наши души.
Когда ты приходишь, все освящается и исполняется смыслом, и душа моя непостижимо изменяется, так что и сама воля моя сближается с Твоей божественной волей - и вот я уже верю, что все не напрасно, но поистине все-все, до последней мелочи, совершается так, как оно и должно быть.
Если бы Ты даровал мне всемогущество, так что стоило бы мне захотеть - и тут же все совершалось бы - и тут я нее имел бы того царственного счастья, которое приходит ко мне, ибо мой Владыка, Царь всяческих, благоволит мне открыть свой предвечный замысел. Что мои ничтожные желания! Они не отнимают всего богатства жизни. А когда Ты приходишь, все, почти не изменяясь (как Ты захочешь!) - нечувствительно изменяется, и все бывшее, и настоящее, и отчасти грядущее раскрывается в таинственной гармонии. Ты сообщаешь мне малую часть Твоего беспредельного блаженства и моя душа лепечет: "Да, Ты прав, именно так и хорошо". И мои желания угасают как бы в стыдливом недоумении, обнаруживая свою безобразную однобокость.
Кажется, все! Истина открыта, постигнута (пусть не до конца, но в достаточной для счастья мере) - я овладел некоей важной ее частью. Я счастлив. Но Ты уходишь. Куда все подевалось? Я же сознаю все, я помню те мысли, которые сопровождали откровение. Я пытаюсь обновить их, я даже восстанавливаю то же состояние психики и тела... Не то! Это не то. Ушло главное. Ты Сам, Непостижимый. Я ищу сравнение. Вот я беседую с другом. Бывает такое вдохновение. Мы понимаем друг друга, верим, наши воли в каком-то глубоком резонансе, кажется, нет большего счастья (но я знаю, что у Тебя нет предела счастья). Бывает, что это возобновляется и при другой встрече, и при третьей... А бывает, что этого почему-то нет. Кажется, мы оба ищем согласия, но каждый как-то по своему. Мы опять разные люди. Куда ушло то? С возрастом является опыт: подождать, не рвать, рано или поздно вернется, если оно действительно было, а не показалось. Бывает, что через годы - но вернется. Это ведь явление Твоей милости к человеку - истинная дружба, истинная любовь (но в любви бывает больше самообмана, чем в дружбе; она подпитывается слишком сильной страстью) - Твоя милость своенравна, но безгранична. Ты не обманываешь нас ни дружбой, ни любовью, но очень ясно даешь понять, что тут дело не в нас двоих, а в Тебе. Когда Ты с нами, мы в любви и единодушны; когда отходишь - мы удивляемся: показалось может быть? Ты приходишь вновь: нет, не показалось, но мы уже знаем, что это не наше, это - Дар. Твой Дар.
Я ищу объяснения. Ты прикасаешься к сердцам человеческим - и они стучат в таинственном согласии. Ты отходишь - согласие исчезает, но становится невидимым для нас. Мы ощущаем одиночество. Можно ли так объяснить необъяснимое - действие Твоего откровения на человеческую душу? Ты приходишь к человеку, и его воля изменяется. Он необъяснимо хочет уже не того, что свойственно его природе, но того, что свойственно Твоей, вышеестественной сущности. Когда мы, люди, связываемся Тобою союзом любви, наши воли сливаются в единении; но это слияние не является необратимым: Ты явственно оставляешь его в Своей власти. Так же и эдесь? Ты своим прикосновением изменяешь душу человека так, что если бы я стал и всемогущим, то пожелал бы только чтобы все осталось так, как оно есть, а Ты остался бы со мной, Проясняющий суть вещей. Но это изменение не является необратимым: Ты продлеваешь его, сколько Тебе угодно.
Но это наслаждение выше всех иных наслаждений: Всякое наслаждение являет гармонию какой-то части мира, или одного только тела; Ты являешь человеку гармонию всего мироздания и даже что-то большее.
Только Тобой и можно избежать вечной муки, которая открывается в смерти. Ибо вечность этой муки - в Твоей непостижимости, которая мешает душе ощутить: отчего все так, как оно есть. Но ведь Ты все можешь. Оттого Ты можешь сделать так, чтобы мне открылся (отчасти) смысл творения даже прежде, чем кончится вечность. Мука естественна, ибо человек - не Ты, чтобы хотеть того же, что и Ты, человеку и вообще твари свойственна своя, тварная воля. Спасение же сверхъестественно, ибо Ты сверхъестественно изменяешь естественную человеческую волю так, что человек хочет того же, что и Ты - до тех пор, пока Ты пребываешь с ним. Приди и вселись в нас, иначе нам не избегнуть вечной муки в Твоей отчужденности. Какое счастье - постигать твои пути! Тогда не что-либо иное, но сама наличная жизнь открывается как часть всесовершенной гармонии Твоего божественного промысла.
Как же сделать мне, чтобы Ты пребывал со мной постоянно, чтобы мне не испытывать вечной богооставленности? Церковь учит, что необходимо творить волю Твою. Но что это может означать? Чем я, ничтожный, могу помочь Твоему Всемогуществу? Разве не совершаешь Ты все, что захочешь? Неужели правда, что Ты действительно восхотел ограничить Свое всемогущество, когда создал разумных тварей, и теперь хотел бы, да не можешь сотворить Сам без меня волю Твою? Боже, как дерзко, нелепо звучит эта мысль! Конечно, Ты можешь все, что захочешь, и моя свобода Тебе не помеха. Сказать ли, что Ты не хочешь ограничивать мою свободу, хотя и мог бы? Но ведь это ведет к тому, что не все спасутся (это правда!). А в Писании Ты сказал устами пророка: хочу всем людям спастись. Разве Твои желания двоятся, как это бывает у человека? Ты хочешь всем спастись, и Ты же хочешь, чтобы спаслись лишь те, кто сам взыщет спасения? Разве это не по человечески? Но Ты Сам, в Твоей непостижимой божественной сущности, не двоишься в Своих желаниях. И кто может твердо заявить, что для того, чтобы всем спастись, Ты должен был бы ограничить свободу человеков? Кому когда Ты должен? Ты, Сам устанавливающий законы логики, свивающий тонкости семантики. Если бы Ты восхотел то и другое, Ты легко осуществил бы и то, и другое: и даровал бы всем спасение, и никакую свободу бы не
ограничил; ибо кто может указать Тебе закон? Господи, Ты же Сам полагаешь законы и устанавливаешь пределы. Тебе возможно и то, что логически невозможно. Но логика Тобой же и установлена, Тебе же и угодна, потому-то она и имеет силу. Ведь Ты - Господь сил. Пойдет ли кто дальше и станет говорить, что Ты хочешь и всем спастись, и не ограничивать свободу, и логику соблюсти? Это уже совсем по-человечески. Но кто дерзнет утверждать, что Ты не можешь сделать и то, и другое, а третье сразу? Господи, я верую, что Ты можешь все.
Что же значит творить Твою волю? Никто не может помешать Тебе сотворить Твою волю! И разве можно представить себе, чтобы Ты говорил то, что хочешь, в зависимости от моего произвольного выбора; если я поступлю хорошо - Твое желание осуществится, а если дурно - Тебе придется ждать?! Это звучит даже кощунственно. Безусловно, Ты мог бы так сделать, но Ты, Господь мой, не захочешь такой нелепости. Господи, я молю Тебя, да не будет так! Я хочу, чтобы Ты был беспредельно всемогущ, чтобы Ты всегда делал все так, как пожелаешь, не ставя Себя во власть человека.
Но Ты - Сам стал человеком?!.
Церковь учит, что Ты Предвечный, Единосущный Отцу, вочеловечился. Не вид человека принял, но стал непреложно Человеком, настоящим Человеком, исторической Личностью. Ты, Иисус Христос из Назарета, Сын Давида - Ты мой Царь, и Бог. Царь как человек, Бог как Непостижимый. Тебе поклоняюсь и славословлю Тебя.
В Твоем предвечном Божестве три Твоих ипостаси имеют одну и ту же Божественную Сущность. Три Личности, но не три существа, но единое Существо.
В Тебе Самом, Христе, в Твоей единой ипостаси, в Твоей безначальной личности, не одно существо - божественное, или человеческое, или богочеловеческое - но два существа. О Тебе справедливо утверждать, что Ты - Всевышний Бог, не имеющий начала, но со-безначальный Отцу и Духу. О Тебе же Самом справедливо утверждать, что Ты - Человек по имени Иисус, рожденный Девой, распятый при Пилате и воскресший из мертвых; истинный Христос, Спас мира. Каждое из двух этих утверждений справедливо в полном объеме вытекающих из него следствий. Как может одна личность иметь два существа, две сущности? Тебе все возможно. Как это понять мне, моим ограниченным разумом. Что такое личность, что такое сущность? Я знаю, что о сущности можно говорить, но к ней нельзя обращаться. К личности можно обратить слово во втором лице (ты). Когда я о Тебе рассуждаю, я могу говорить о Тебе, как о человеке. Могу пытаться говорить о Тебе, как о Боге ( но не ухвачу Тебя до сути). Но когда я обращаюсь к Тебе, я не могу обратиться к Тебе, как к Человеку, не обращаясь при этом к Тебе, как к Богу. Также, когда я обращаюсь к Тебе, Сыне, как к Богу, я не могу при этом не обращаться к Тебе, как к человеку, моему Царю и Судии. Тебе свойственно все, что свойственно всякому человеку, как таковому, по твоей человеческой природе. Между людьми есть и личностные различия - все люди разные. Есть и у Тебя Твои личные человеческие качества; отличающие Тебя от всех других людей. Ты, прежде всего,
безгрешен - единственный из людей совсем безгрешный человек. Ты - мужчина, не женщина. Ты - еврей, не русский (хотя легко понимаешь любой язык и условности любой культуры). Ты умер, воскрес и ныне бессмертен, смерть над Тобой более не властна. Тебе 2000 лет от рождения, но Ты не старик. Ты умнее всех на свете. Ты - мой царь. Ты умер, чтобы спасти меня. Спаси меня!
Жаль, что я Тебя не видел, но Тебя все мы увидим. Зато я видел святых твоих. Я их люблю, в них есть нечто невыразимое словами. Твой Святой Дух. И Ты - их Царь, их Владыка. Они служат Тебе, ищут творить волю Твою. Значит, Ты хороший как человек. ведь Ты - Святой святых. Жаль, что это для меня только слова. Я понимаю это только умом; у меня недостаточно духовного опыта. Ты Сам просвети душу мою Духом Твоим Святым.
Ты - Бог. Предвечное Божество. Все всегда совершается по Твоей божественной воле. Никто не может Тебе противиться, никто не может Тебе ни помешать, ни помочь. Все существа, хотят они того или нет, всегда делают то, что Ты восхотел как Бог.
А чего Ты хочешь как человек? Еретики монофелиты утверждали, что у Тебя не может быть своей отдельной человеческой воли, но в Тебе - человеке - лишь одна всесовершенная божественная воля.
Но моя Церковь учит, что это не так. Как Богу, Тебе свойственна божественная воля, а как человеку Тебе свойственна человеческая воля. Как Бог, Ты хочешь Божественного. Как человек - человеческого. Ты безгрешен, Твоя человеческая воля чиста; но это - человеческая воля.
Этой-то Твоей человеческой воле могут по своему произволению противиться, а могут и покоряться все существа, которым Ты даровал образ твоей божественной беспредельной свободы.
Так может быть, когда говорится "творить волю Божию", надлежит разуметь Твою человеческую волю?
Это очень естественное предположение. Твои распинатели совершали дело, противное Твоей человеческой любви к жизни. Но они - не желая того - творили при этом Твою божественную волю. Когда Ты плакал над умершим другом, Ты явно показал, что свершившееся противно Твоей человеческой воле. Но кто посмел бы сказать, что сие было вопреки Твоему беспредельному Божеству?
Тогда почему Церковь учит "творить волю Божию", а не человеческую" или хотя бы "Христову"?
Я вспоминаю похожую ситуацию из Церковной истории. Несторий (по имени которого названы несториане) предлагал называть пречистую Деву не Богородицей, а "человекородицей" или "христородицей". Казалось бы, формально он был прав: всем ясно, что твое Божество предвечно. Матерь Твоя родила Твое человеческое существо. Но практика жизни в Церкви ясно показывает, что если запретить к употреблению такие слова и выражения, как Богородица, Предвечный младенец, Божественное истощание (кекозис, по гречески - это о кресте), то единство Твоей Личности оказывается недостаточно ясно выраженным. Почему ты восхотел, чтобы для Церкви было недостаточно строгих научных выражений, но необходимо присутствовала поэзия? Не для того ли, чтобы не превозносился голый человеческий рассудок? Прости мене, что я дерзаю рассуждать о Тебе, но мне нужна ясность в понимании всего, что связано с моим спасением. Ты Сам помоги мне не погрешить против Истины (то есть Тебя Самого), хотя бы для этого пришлось прибегнуть и к поэзии.
Итак, Церковь принесла такое словоупотребление, ибо оно не препятствует пониманию истины тому, кто знаком с основами богословия (а богословие все основано на том, что в Тебе - две природы!). А тому, кто не знаком с богословием, она предлагает поэтически сокровенные выражения, несложно говорящие о том же самом так, как это принято в поэзии: "Тя, ходатайствовавшую спасение рода нашего, воспеваем, Богородице Деве, ибо плотию от Тебя восприятою Сын Твой и Бог наш, крестом восприим страсть, избави нас от тли, яко Человеколюбец". "Сын Твой" - это о Твоем человечестве, ибо по Божеству Ты - Сын Божий, "Бог наш" - не только наш, но Бог и Творец Самой Богородицы. Страсть воспринял плотию, всприятой о Нее, а не Божеством. Человеколюбец - не только потому, что как человек любишь человечество, но и потому, что как Бог восхотел принять именно человеческую природу, не ангельскую и не какую-либо иную природу, но человеческую - избрал для того, чтобы осмыслить Собой все это творение Рук Твоих.
Еще: "Вся паче смысла, вся преславная Твоя, Богородица, таинства: чистоте запечатанный и девству Храниму, Мати поднялася еси неложна, Бога рождши истинного, Того моли спастися душам нашим". девство Матери Твоей сохранилось, и чистота ее запечатлелась в Твоем рождении от Нее, рождении истинного Бога, ибо хотя Она родила Человека, то это не кто-либо иной, но Ты Сам, Бог мой.
Еще: "На кресте Твоя Божественное истощание провидя, Аввакум ужасся, вопияще: Ты сильных пресекл еси державу, Блаже, приобщаяся сущим во аде, яко Всесилен". На кресте испытал истощание (кенозис) человек, Твоя человеческая душа испытала смертную муку Богословленности, не иной кто, но Ты Сам воскликнул: "Боже, боже, для чего Ты меня оставил?" Не иной кто, но Ты Сам, предвечный Боже, по Твоей божественной воле обрек Себя на эту тяжкую муку ради спасения человека, чтобы приобщиться к тем, что прежде Тебя сошел во ад. Это Ты - всесилен, Ты разрушил (пресек) державу сильных (властителей ада), но не всесильных. Это-то провидя, ужаснулся пророк Аввакум.
Еще: "Уснул еси, Христе, естественно животным сном во гробе, и от тяжкого сна воздвигал еси человеческий". То есть Своею смертию нашу греховную смерть попрал. Смерть души в отделенном от Тебя (и следующую за ней смерть телесную) попрал Твоей "естественно-животной" смертью, "сном".
Еще: "Да молчит всяка плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, ничтоже земное в себе помышляя. Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным". Это все можно понять о человечестве Твоем. Но далее "Предходят же Сему лицы ангельстии со всяким началом и властию... лица закрывающе, и вопиюще песнь: Алилуйя, аллилуйя, аллилуйя" можно понять и в том и в другом смысле. Такая намеренная двусмысленность многих церковных песнопений доставляет мне всегда огромное поэтическое наслаждение в Твоей Церкви. Сам образ ангелов, закрывающих лица, взят из видения Исасти, которому так восхотел Ты открыть тайну невидимого человеку мира. Но в контексте Твоего распятия это приобретает новое звучание.
Есть и иное основание для тайного словоупотребления. Ведь само слово ""Бог", как и греческое "Теос" - не совсем законно прилагать к Тебе. Это слово использовалось для обозначения воображаемых богов; Ты Сам открыл Свое имя на еврейском языке, а не на каком другом. Слово "Бог" по звучанию означает "могущество", "богатство". По сути дела, оно более подходит для обозначения именно Твоей человеческой природы. Ты - человек, могущественнейший не только среди людей, но и среди всей твари, видимой и невидимой, по достоинству можешь быть назван Богом. Твое божество непостижимо; во мраке неведения Его как бы нет для нас. Богородица воистину родила нам Бога видимого, поклоняемого.
"Бога человекам невозможно видети, на Него же не смеют чины ангельские взирати. Тобою же, Всечистая, явися человека. Слово воплощенно. Его же величающе, Тя ублажаем".
Такое не совсем формально-точное, но не уклоняющееся от истины единства Твоей личности в Божестве и человечестве, словоупотребление особенно часто используется в эпоху борьбы с арианством. Арий отрицал, что Ты единосущен Отцу. Подобен Отцу, но не Тот же. Он неявно ставил время выше Тебя. Боже, как хорошо, что он неправ! Никогда не было времени, когда не было Сына и Отец не был Отцом. Тогда, чтобы подчеркнуть Твое единство с Отцом, учителя церкви часто использовали такие выражения, при которых Твоя человеческая природа как бы не принималась во внимание. А ведь именно эта эпоха - четвертый век - стала основой для всего последующего богословия. Перед этим Твоя Церковь мало заботилась о словесном выражении Твоего Откровения в виде богословской системы, по слову Апостола Павла: Наше учение не в премудром словесно в явлении Духа". В эпоху борьбы с арианством Ты явил нам наиболее знаменитых из Святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. И вот Иоанн Златоуст пишет, что у Тебя нет иной воли, кроме воли Отца (толкование по Евангелие от Иоанна), и Григорий Богослов..." ("О Сыне"). Подобию рода выражения, несущие на себе печать полемики с арианством, облегчили атаку на Церковь со стороны монофизитов и, позже, монофелитов, которые, отстаивая единство человеческого и Божественного в Твоей личности, повреждать в чем-либо понятие о полноте Твоей человеческой природы. Это началось еще с Аполлинария, который утверждал, что в твоем человеческом теле роль души играло Божество, то есть у Тебя не было человеческой души. Это была довольно грубая теория, не имевшая тяжких последствий для Церкви. За ней последовала реакция несторианства, где утверждение о полноте человеческого в Тебе доходило до признания, что Иисус Христос - это особая человеческая личность. Эта ересь тоже не имела (в ту эпоху) большого числа последователей. Но вот на волне борьбы с ней разгорелся пожар монофизитства, по тяжести последствий в истории Церкви превзошедшей даже арианство. Хотя монофизитство не имело поддержки в виде императорской власти, как это было с арианством на протяжении половины IV века, когда Церковь была гонимой со стороны официальных арианствующих властей, зато целые области Византии (практически вся Азия и Восток Африки) ушли в раскол (Это подогревалось национализмом, который дал ереси страстную "политику"), который кончился гибелью большей половины Империи (арабы) и нанес непоправимый удар политическому могуществу Восточной Империи, что подготовило почву для того непомерного возрастания могущества Запада, которое мы наблюдаем в наши дни. Основой этой ереси было утверждение, что не только Личность в Твоем божестве и человечестве одна и та же, но что Ты создал невиданную прежде Богочеловеческую природу (так монофизиты истолковали термин "Богочеловек"). Но отсюда втекало, что утверждение о том, что Ты - человек, не имеет того спасительного безусловного смысла, который мы вкладывали в него в Православии. Самая тонкая разновидность монофизитства - это монофелитство, против которого боролся преподобный монах Максим - один против трех патриархий и императорской бюрократической машины и святой папа Римский Мартин, похищенный агентами Императора из Рима.
Господи, как удивительна история крупных ересей! Ты позволял еретикам побеждать, утверждаться на троне. Ты позволил им не одно поколение утверждать в народе ложные догматы, так что в силу вступала и та инерция привычки, которая произвела раскол Старообрядчества в России. Святые отцы собирали Соборы, предавали ереси проклятию, и после этого ереси не исчезали, но приобретали больший размах. И когда ситуация уже многажды казалась безнадежной для правой веры, Ты удивительным образом даровал Православию торжество победы. Это было для нас, в знамени того, что Православие - это не плод мудрости человеческой (которая недалека от человеческой глупости), но плод непостижимого Твоего промышления о явлении людям Твоей спасительной истины. Монофелию начал император Ираклий. Возникла идея, что Православие с учением о двух естествах в Тебе и монофизитство с одним естеством можно легко примирить в учении о том, что хотя в Тебе и две природы, но одна воля, одно хотение. Хотя Ты человек, но Ты хочешь того же, что и Бог - потому-то якобы Ты и безгрешен. Практически вся Империя покорилась воле императора: такое учение представлялось многим и с той, и с другой стороны вполне благочестивым.
Папа Мартин был похищен и поруган; Максима изуродовали и сослали. Ираклий спешил объединить Империю для отпора Персам. И вот персы разбиты окончательно. Тысячелетний врач Греции повержен. И что же? Ослабленная поражением Персия неспособна дать отпор новому хищнику: арабскому исламу. Отсюда, от победы над Персами начинает восходить политическая звезда Магомета, и именно магометане ставят точку в истории Византии, которую хотел спасти Ираклий, заключив союз с лжеучением о Тебе. Какая глубина замысла! А ведь есть еще и другая сторона. Арабам удается завоевать (в ту эпоху) не всю Империю, но всю ее монофизитскую часть, Ты Сам даруешь им победу, и вместе с тем торжество Православию. Отпадает политическое давление, и вместе с ним учение об одной воле. Мощи Максима с почетом перевозят из ссылки в Царьград, но сам он с несравненно большим почетом предстоит пред Тобою в Царствии Твоем, не умом, но воочию, созерцая Твое человеческое естество с присущей Ему человеческой воле уже и тем приближаясь к познанию Твоего Божества, волею которого совершается все совершающееся.
Господи, в Тебе две воли! И я хочу понимать выражение "творить Божию волю" так же, как понимают термин "Богородица, то есть
это значит творить Твою человеческую волю, ибо Твоя божественная воля совершается и совершится в любом случае, что бы ни решили делать созданные Тобой наделенные свободой твари. Если это понимание неверно, благоволи исправить меня; очень страшно ошибиться в таком важном вопросе!
Хотя это понимание и не противоречит духу святоотеческих писаний (насколько способен понимать этот Дух; чтобы разумел Его в достаточной мере, надо самому быть святым!), меня сильно смущает то, что я не нахожу буквальных выражений этой мысли ни у древних отцов, ни у современников (XIX век). Понятие Божией воли используется как бы в двух смыслах. Когда говорится, что "все не без воли Твоей", говорится по-видимому о Твоей Божественной воли. Когда же говорится о Богоугодных делах, естественно понимать Тебя как человека. Также, когда говорится о "гневе божием".
Вот Антоний Великий говорит ("Наставления в 170 главах") в главе 150: "Если кто признався...что Бог не изменяется, недоумевает, как Он... на грешников гневается, а когда они каются, является милостивым к ним; то на сие надобно сказать, что Бог не радуется и не гневается (!): ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтоб Божеству было хорошо или худо из-за дел человеческих..." Так что сказать: Бог отвращается от злых есть тоже, что сказать: солнце скрывается от лишенных зрения".
Ясно, что здесь говорится о Твоем Божестве. Но по человечеству Тебе свойственно и радоваться, и справедливо гневаться (Ты ведь заповедал не гневаться на брата своего напрасно), ибо человечеству свойственна страстность (хотя бы и без примести греха), которая совершенно чужда Твоему Божеству; значит, говорить, что "Бог гневается" - это не просто метафора, но "поэтическое" словоупотребление, как слово "Богородица" Ты не гневайся на меня, если я погрешаю в моих мыслях, но исправь мое понимание, как хочешь!
Ты Сам, будучи Нетварным, восхотел стать твоей собственной тварью (не перестав быть в то же время Нетварным).
Если бы Ты не восхотел воплотиться, никакое понимание Тебя не было бы ни в малой степени правильным. Ведь все, что я говорю о Тебе (Существо, воля, "восхотел"), в собственном смысле может относиться только к твари, но не к Тебе Самому. Вообще говоря, и сама вера в то, что Ты есть, в строгом смысле слова может относиться только к твари, которому что само понятие "быть" относится к тварному миру (ибо все тварно, кроме Тебя). Все эти слова и понятия распространяются на Тебя только при условии некоторого их "возвышения". Но никакое возвышение их не достаточно, чтобы рассуждать о Тебе достойно. Потому, если бы Ты не восхотел стать тварью, всякое рассуждение о Тебе было бы незаконно и неблагочестиво. Безусловно законна только обращенность к Тебе, но не рассуждение про Тебя. Но как бы я не обращался к Тебе, если бы не верил, что Ты есть? А само по себе понятие о том, что Ты есть, возникло в человечестве только потому, что Ты восхотел быть (человеком).
Еще прежде Твоего Рождества, когда Твое вочеловечение было лишь Твоим намерением - а ведь Твое намерение много значит, не как мое! - Ты восхотел назваться Богом еврейского народа. Это уже было снисхождением - Ты, непостижимый, для которого нет достойного имени в человеческом языке, благоволишь назваться Богом! Какое бы ни было возвышенное понятие о Боге у человеков (а оно редко бывает возвышенным), оно бесконечно ниже Тебя по Существу.
Благодарю Тебя, что Ты стал Богом! Если бы Ты не восхотел стать человеком, мы никогда не узнали бы, что Ты есть. Еще прежде, чем Ты создал человека, Ты явил Себя иным, высшим существам - некоторые из которых приняти Тебя, а иные восстали на Тебя. Ты знал, что будет так. Но ты не явил бы себя и Ангелам, если бы Ты не хотел стать Тварью. Ибо, какое бы не было возвышенное понимание Тебя у Высших разумных тварей, и оно беспредельно ниже Твоего достоинства.
Если бы Ты не восхотел стать тварью, Ты, мне кажется, не сотворил бы и тварь, ибо разве не в Тебе Самом и смысл всего творения? Ты был бы непознаваем в той мере, как это соответствует Твоему пресущественному Существу. Всякое познание о Тебе возможно лишь благодаря тому, что Ты создал иерархию от более грубого ко все более тонкому понятию о Тебе (ибо и само слово иерархия, включает в себя еврейское "иер", то есть Святость). Если бы не было такой иерархии, любое понятие о Тебе было бы лишь заведомо недостойным Тебя. Потому всякий верующий в Тебя неявно разумеет какое-либо тварное (ведь нетварное нельзя разуметь). Пусть его понятие о Тебе будет сколь угодно возвышенным - все-таки это не Ты Сам. Потому всякий, кто не знает Твоего истинного Воплощения, имеет о Тебе недостаточное понятие. Если же кто-либо не верует, что Ты есть, это значит, что Твое воплощение еще совсем неведомо его сердцу. Мне всегда казалось, что люди, совсем неверующие в то, что Ты есть, в каком-то смысле более близки и понятие о Твоей таинственной непознаваемой Сущности.
Помышляя, что Тебя нет, они справедливо отрицают всякое ограниченное понимание о Тебе. Жаль только, что они не обращаются к Тебе безо всякого понятия о Тебе! Но, видимо, такова ограниченность твари: чтобы начать говорить к Тебе, мы должны иметь хоть какую-то уверенность, что Ты есть, а значит и некоторое хотя бы смутное представление о Тебе. Но те люди, которые верят, что Ты есть (а значит, и имеют некое понятие о Тебе), но отрицают Твое воплощение, стоят в плане гносеологии на ложном пути (ибо если бы Ты не хотел воплотиться, то и понятия о Тебе не могло бы возникнуть). Но они опять-таки имеют то преимущество, что могут молиться Тебе - а это сильно отрезвляет человека! Самое ужасное, если такой человек и не молится Тебе; хуже, может быть, и не придумаешь. Но Твоя милость невозбранимо велика. Даруй нам, Господи, веровать в то, что Ты стал плотью (не изменившись Божеством).
Потому невозможно никакое (истинное) Богословие без Христологии. Ибо кто бы мог рассуждать о Тебе, если бы не Сам Ты явил Себя? А Твое явление не было бы истинным, если бы оно совершилося лишь в понятии (ибо не может быть таких понятий). Потому и я не мог бы сейчас говорить Тебе о Тебе, если бы Ты не восхотел стать подобосущным мне человеком. И евреи не могли бы называть Тебя своим Богом, если бы Ты не восхотел стать братом их по плоти. Не Моисеем ли явил Ты Себя Твоему народу, когда сказал: "Совершите служение Богу на этой горе" (Исх. 3.12). И пока не восставал из их среды угодный Тебе человек, они были будто отвержены.
Те, кто рассуждают о Тебе максимально возвышенным для человека образом, но не имеют в виду Твоего вочеловечения, находятся на ложном пути, ибо что высшего пред людьми, мерзость есть перед Тобой. Кто, чьи мысли достойны Тебя Самого, по Твоему Божеству? Кто, в каком состоянии сознания мог бы созерцать непостижимого? потому даруй нам называть Тебя своим Богом, Иисусе, Сыне Божий и Сыне человечь!
Как же понимать, когда в Священном Писании Ветхого Завета, еще до Твоего вочеловечения говорится о Тебе будто о человеке? Не это ли отталкивает многих от Писания?
Церковь учит нас понимать Ветхий Завет через Откровение нового Завета. Поистине, Писание никогда не говорило бы о Тебе как о человеке, если бы Ты не восхотел вочеловечиться! А где найти такие слова, которые достойны были быть Твоей невысказанной Сущности? Поистине, и Священное писание что перед Тобою, Огнь Поядающий? Книги для людей , и Библия написана людьми, и никогда не могла бы быть написана ни одна библейская книга, если бы Ты не восхотел стать человеком.
Потому антропоморфизмы Священного Писания - не случайность не просто грубое выражение грудой эпохи (хотя перед Твоей утонченностью все поистине грубо!),но это намеренное, прицельное указание на Твое отношение к человеческой природе .
Ибо человек вообще - это Твой образ в видимом мире, а Человек Иисус Христос - это Ты Сам, Твой собственный Образ и Подобие.
Ты восхотел стать тварью, и только поэтому можно говорить о Тебе на тварном языке.
Поэтому не бессмысленно, но - в плане Твоего воплощения - глубоко осмысленно все, над чем глумятся люди, не разумеющие тайны твоего откровения.
Вот Ты даешь человеку заповедь, полагаешь для него закон, который он может преступить! Боже, кто может преступить Твой закон? Кто в силах противиться Тебе? Ты поступаешь как человек, который ставит исполнение своей воли в зависимость от воли других людей. Вот Твоя заповедь нарушена. Что же, Ты не знал, что она будет нарушена? Конечно, знал как Бог.
Такой текст был бы вопиющим злочестием, если бы это не было чистой правдой - ибо Ты восхотел стать Сыном Адама, и, вкусися плод, он обрекал и Тебя Сына своего, на смерть. Потому всякое место в Писании, где говорится о Тебе так, будто бы ты был тварью, не может быть понято вполне, если не иметь в виду его пророческого смысла: Писание говорит о Тебе как о твари только потому, что Ты изначально восхотел стать тварью, и именно под Себя-то и устроил весь этот тварный мир.
Вот Саул, первый царь Израиля, согрешил перед Тобой. Ты говоришь пророку Самукку: "раскаиваюсь Я, что поставил Саула царем" (1 цер ). А чуть ниже: "ибо Бог не человек, чтобы ему раскаиваться" (1 цер ).
Это вопиющее противоречие в пределах одного абзаца было бы невозможным, если бы Ты не имел в виду (в первом случае), того, что Ты когда будешь человеком, пострадаешь от греха, совершенного Саулом, хотя как Бог Ты изначала знал, что Саул совершит этот грех.
Таких примеров в Писании неперечесть. Пусть всякий читающий прочтет Писание, верно истолковывая кажущиеся несообразности!
Некоторые места в Писании очевидно являются антропоморфизмами: "да вознесется рука Твоя", "восстани, Господи, гневом Твоим", "тогда возгорится ярость Его". Верно ли я понимаю, что это нечто более, чем просто метафоры?
Может вызывать недоумение, откуда следует, что Ты воплотился однажды и навсегда? Разве не мог бы Ты сохранить единство Твоей личности во многих телах и душах? Господи, конечно, мог бы! Это означало бы, что каждое отдельное человеческое существо не имеет той уникальной всемирной ценности, так что душа человеческая превосходит весь видимый мир.
Тек, кто верят в перевоплощение, не придают каждой человеческой жизни то значение, которое видим в ней мы. Для нас, например, уникально детство каждого человека, неповторимый этап в становлении его личности. Для нас, поклоняющихся Тебе, уникальному Человеку, бессмысленно представлять себе ряд детств, юностей, старостей, смертей. Каждое из этих явлений однокамно для данной личности; мы живем один раз, и после смерти не идем на второй круг, но куда-то дальше, своим путем каждый. Жить на Земле - это этап в дарованной Тобой жизни. Каждый человек в душе своей вмещает потенциально весь видимый мир и более того: он является, как существо свободное, частью мира невидимого, и пребывает в постоянном контакте с ним, и однажды является плотью в мире сем.
Тот, кто верует Тебе, остро ощущает ограниченность циклической теории жизни. Ты един, и жизнь, дарованная Тобой, единственна и неповторима. Цикличность свойственна прежде всего неживому и далее отчасти свойственна тому, что живет только по плоти (смена времен года, далее поколений и т.п.). Цикличность - только момент в развитии, ибо Ты никогда не повторяешься. Господи, вразуми нас! Мы погрязли в экстраполяциях, пока ум не в силах возвысится до мудрости Твоего мироздания. Отсюда и являются пересекающиеся души, убожество нашего кичливого ума.
Ты воплотился однажды и навсегда. Значит, и Твоя Мать уникальна, единственная в истории Вселенной Матерь Дева, родившая без мужского семени. Как это странно и величественно! Женщина рождает, когда примет мужчину. Она не может родить сама по себе; по крайней мере, никак не может родить мальчика - недостает одной хромосомы. И вот Ты, Дева, родила Сама по Себе, из Себя Самой, - ведь никакая тварь не участвовала в этом рождении, а действие Божества непонятно не только мне, но и ангелам! Никто не знает как это произошло. Ты родила мальчика. Моего Бога.
Ты - единственный (после Адама), кто мог бы сказать о Себе: "Никто не зачинал меня. Я родился Сам Собой". Ты единственный, кто мог бы правдиво сказать о Себе: "У меня никогда не было отца (по человечеству)". Но Ты всю свою жизнь и говорил, и думал об Отце, волю Которого пришел возвестить и сотворить.
Может вызвать недоумение, откуда берется идея, что Ты родился от Девы без отца? Разве не мог бы Ты воплотиться от папы и мамы, как какой-нибудь Кришна? Господи, конечно Ты мог бы. Но это означало бы, что между родными людьми нет таких глубоких связей, которые видит верующий в Тебя. тогда каждый сам по себе отвечает за свою карму прошлых рождений. Но, по счастью, это не так. И дети несут на себе греховное бремя родителей, которое воспринимается от отца и матери при зачатии. Ты же безгрешен от рождения, ибо само зачатие Твое было непорочно. Верно ли понимать, что люди не могут зачать ребенка непорочно, но сам обычный способ зачатия порочен. Очевидно, это не так. Но грешный человек не может зачать ребенка непорочно, ибо его грех кладет печать на все, что он совершает. (Кажется и сама личность человека в глубокой своей тайне является продолжением личности его отца). Ты же воплотился Сам.
Ты воплотился, и все, что само по своей природе является относительным приобрело черты абсолютного, как часть духовной иерархии. Много видов животных, и человек - один из видов. Но во всяком животном по настоящему интересно теперь то, что сближает его с человеком (а именно - с Тобой), в самом же человеке по настоящему интересно то, что отличает его от всех других животных. Есть много народов. Но, если говорить о чисто национальном, в каждом из них по-настоящему интересно то, что сближает его с народом еврейским (и прежде всего - с Тобой), а в самом еврейском народе - то, что отличает его (и Тебя) от всех прочих народов. Если говорить о чисто земной истории, в каждой исторической эпохе интересно то, что сближает ее с эпохой Рима первых императоров (Твоей эпохой в земной жизни), в этой же эпохе - то, что отличает ее от других эпох. В плане чисто географическом - в каждой местности интересно то, что сближает ее с Палестиной (хотя бы расстояние), а в самой Палестине то, что отличает ее от других мест. Если говорить о человеческих общностях вообще (а не только в национальном плане), но во всякой общности интересно то, что сближает ее с Твоей Церковью, а в Твоей Церкви - то, что отличает ее от прочих сообществ. Если говорить о религиях и философиях - в них ценно то, что сближает их с христианством; в самом же христианстве то, что отличает его от прочих. Если же говорить о христианстве вообще, в нем ценно то, что сближает его с Православием. В самом же Православии по-настоящему ценно как раз то, что отличает его от прочих христианских конфессий, поэтому чтобы разобраться в Православии, полезно изучить историю ересей, это позволяет уяснить именно то, что является в нем главным. В Русской Православной Церкви по-настоящему ценно лишь то, что роднит ее со Вселенской Православной Церковью, поэтому те, кто увлекаются тут национальными моментами, рискуют оказаться в духовной дезориентации. Во Вселенской же Церкви, ценна Сама Твоя личность, Ты Сам, Ее Глава, Царь и Бог. Все эти утверждения не имели бы никакого смысла, если бы среди всего живого на земле Ты не избрал бы человека, и из всех народов - Израиля, и из всех государств - Римское, и из всех стран - Палестину, а из всех церквей - Православие. Если Ты дашь кому-нибудь неправославному читать этот текст, его будут раздражать мои слова о Православии, Ты Сам, Всемогущий Боже, засвидетельствуй Твое избрание, ибо никто, кроме Тебя, не может указать Твою Церковь.
В каждой человеческой личности по-настоящему важно то, что сближает ее с Тобой, ценно то, что уподобляет Тебе и хорошо то, что роднит Тебе. В Тебе же Самом уникально ценно то, что отличает Тебя от других людей. Твои Личные качества.
Господи, я боюсь, что этот текст может оказаться весьма вредным, если я выскажу свои личные (может быть, ошибочные) мысли, прикрывая их авторитетом Церкви. Я хотел бы верить, что то, что я говорю, не противоречит Православию, но сознаю, что некоторые мои высказывания (и мысли) довольно своеобразны, и некоторые вполне православные люди не согласились бы со мной. То, что я пишу, а это лишь интерпретация учения Церкви, а не само это (бесспорное, в моих глазах) учение. А ведь все ереси возникали как (ложная!) интерпретация учения Церкви (и тем побуждали Церковь нащупывать истинные интерпретации Своего учения, хотя Сама Церковь в этом и не нуждается). Вместе с тем, лично мне кажется, что не привожу ничего нового по сути, а только высказываю своими словами то, что вижу. Боже, вдруг я заблуждаюсь? Сделай так, чтобы на меня не пал проклятие моих братьев, членов моей Церкви, ни по справедливости, ни по ошибке. Если Ты дашь почесть этот текст кому-нибудь из православных, молю Тебя, согрей его сердце любовью и терпимостью ко мне, грешному; смягчи его сердце братской молитвой обо мне и моем вразумлении.
Что же отличает Тебя от прочих людей? Церковь учит, что Ты безгрешен. Что это значит? Что такое грех? Это дело, противное твоей воле, "Божией воле". Согласно моему пониманию, грех - это дело, противное Твоей человеческой воле. Но - так ли это? Вот апостол говорит, что Ты Сам, как человек, не себе угождал. И Сам Ты говоришь о Себе: "Не ищу воли Моей, но воли Пославшего Меня Отца". Если же Ты Сам не ищешь Твоей воли (очевидно, человеческой), но воли Отца (т.е. Твоей же собственной, но по Божеству); то как не можно считать образцом добродетели? Вспоминаю, как Ты отвечал Петру, просившему Тебя быть милостивым к самому Себе (очевидно, как к человеку). Ты сказал: Изиди - сатана. Ты соблазн мне, ибо думаешь не о том, что Божие, но что человеческое". Но, быть может, не во всех случаях угождения Твоему человеческому сразу уже и грех? Ты ведь милостиво принимал служение от других людей. Может быть, грех Петра состоял в том, что он просил Тебя Самого быть милостивым к Себе (а Ты не ищешь Своей воли!)? Ведь когда он выхватил меч для Твоей защиты, Ты упрекнул его, но мягко остановил. А Марфу, которая старалась угодить Тебе (угощением и т.п.) и просила послать ей на помощь сестру Марию, Ты мягко упрекнул: "Заботишься о мною, а одно есть не потребу", и оставил Марию слушать тебя без заботы. Значит, угождать Тебе как человеку вообще не плохо, даже хорошо; но лучше искать воли Отца (как Ты Сам); заведомо нехорошо искать от Тебя Самого угождения Тебе Самому; сомнительно - отвлекать ищущих воли Отца даже ради угождения Тебе (по человечеству).
Выходит, не напрасно Церковь учит нас творить волю Божию. Но что это значит?
Когда я пытаюсь помыслить величие Твоего божества, становится очевидно, что Твоя воля совершится "в любом случае, что бы я ни сделал". Нет, это не так. Тебе небезразлично, что я сделаю, но Ты можешь (и хочешь), чтобы я сделал то, что Ты восхотел, когда создавал меня. Что же значит "искать волю Отца"? Возникает соблазн либо "понизить" понятие о Твоем всемогуществе и всеведении (а хотелось бы - возвысить!), либо усомниться в учении Церкви (а опыт подсказывает, что более плодотворно - поверить, и разобраться!). Что же делать?! Прибегнуть с молитвой к Тебе, Источнику Премудрости!
О Твоей человеческой воле я мудрствую так: Ты как Человек хочешь, чтобы все люди, подобно Тебе, искали не своей воли, но воли Отца (то есть Твоей же, но не человеческой, а Божественной).
Я представляю, что Ты, Творче поставил Себя Самого в такое место в Твоем мироздании, что все остальные многообразные желания Твоей человеческой личности гармонически слились бы с Твоей божественной волей, если бы тварь не искала своей частной тварной воли, но Воли Отца. Различие между двумя Твоими волями как раз и является - следствием своеволия созданных Тобой свободных тварей; и причиной Твоих человеческих страданий. Если бы люди не искали своего, не было бы Креста. И ныне Ты сострадаешь (а значит, и страдаешь) Твоей Церкви, как это видно из Твоих слов: "Что сотворили одному из братьев моих, то мне сотворили!" И этих страданий бы не было, если бы люди не искали своей воли, по воли Отца.
С другой стороны, это только Твоя человеческая воля! По Божеству, как я верю, Ты хочешь, чтобы было и стало то, что есть и будет, ибо Ты всемогущ. Значит, когда человек проповедует истину (то есть Твою Божественную волю, ибо истинно то, что Ты восхотел), то он угождает Твоей человеческой воле. Также, когда человек угождает "братьям Твоим".
Ты мог бы легко сделать так, чтобы истина восторжествовала немедленно, как Сам Ты хочешь по человечеству: "Огнь пришел я низвести на землю, как хотел бы, чтобы он уже возгорелся!". Но по Божеству Ты хочешь чтобы это произошло еще не сейчас. Когда ты молился в Гефсимании: "Да мимо идет Чаша Сия", чтобы миновал Тебя Крест, Ты, мне кажется, молился и за меня и за всех нас, чтобы путь спасения не был крестным. Но Ты прибавил: "Да будет не Моя воля, но Твоя", (то есть и Твоя тоже по Божеству).
Твоя человеческая воля получается в моем понимании внутренне противоречивой: Ты хочешь, чтобы все взыскали не своей воли, но Божественной; но для Самого Себя Ты не делаешь исключения. Но разве внутренняя противоречивость воли может быть свойственна Тебе, безгрешному? Очевидно, по человечеству, да: молитва в Гефсимании это ясно показывает. Она не была бы противоречивой, если бы все добровольно последовали ей. А ныне Ты хочешь этого, но в то же время: "Да будет не моя воля, но Твоя".
Что же значит следовать Твоей Божественной воле?
Господи, как мне трудно писать о том, что далеко превышает мой духовный уровень! Может ли учебник грамотности быть написан безграмотно? Как я могу рассуждать о том, что значит искать Твоей воли, когда сам, составляя этот текст, ищу своей воли? Помилуй меня, Боже мой! Ты Сам, когда восхочешь, можешь открыть любому Свою волю. Можно объяснить, что значит вообще говоря творить Твою волю, во всяком случае? Ведь Сам Ты проявляешь Твою волю со всем свойственным одному Тебе многообразием форм. Возможно ли выделить что-либо общее во всех случаях, когда человек творит волю Твою?
"Я ничего не могу творить Сам по Себе".
Однажды один посетитель похвалил нашего прозорливца Серафима Саровского: "Душа человеческая раскрыта перед вами!". На это отец Серафим отвечал: "Всегда, когда я говорил от себя, бывали ошибки".
Разве тебе нужна чья-либо помощь, чтобы совершилась воля Твоя? Человеческая - да, но Божественная...? Значит вопрос не в том, совершится ли Твое хотение, а в том, какую позицию займет по отношению к нему человек.
Мне кажется, что творить Твою Божественную волю означает то же самое, что не творить своей воли.
Господи, научи мя творить волю Твою!
Что же значит не творить своей воли? Это не означает простого бездействия, ибо Ты, не творивший Своей воли, был по человечеству не бездейственен. "Отец Мой доселе делает, и аз". Человек, будучи частью мироздания, вовлечен в оборот промысла Твоего.
Когда я не совершаю выбора, я не творю своей воли. Происходящее со мной происходит хотя и через меня, но не от меня; хотя и от моего тела, и души, и духа, но не от моей личности, ибо личность проявляется в свободе. Если бы Ты (как человек) совершил хоть однажды выбор, это был бы уже не Ты, а отдельная человеческая личность. Но и о Твоем Божестве говорить, что Ты выбираешь, неточно, ибо выбор подразумевает некий набор возможностей. Поэтому я дерзаю утверждать, что Ты никогда не выбираешь. Ты просто знаешь, что хочешь (по Божеству) и что должно (по человечеству). Ты не выбираешь, что бы Тебе сделать (это и есть искание своей воли), но в нужное время Ты знаешь, что будешь делать.
Но и я, хотя и совершал выбор (проявляя себя как отдельная личность), в сущности, всегда делал то, что Ты хочешь, как Бог (хотя и грешил против человека Христа). Значит ли это, что объективно у меня не было выбора, что я не мог иначе?
Если сказать, что я объективно не мог иначе, то получится, что и Ты не мог иначе. Это абсурд, ибо Ты и бывшее можешь сделать небывшим, если захочешь. (Но Твои желания Тебе угодны).
Значит, когда я творю свою волю, моя субъективная оценка ситуации является ложной (и такой остается в памяти о прошлом). Когда же я не творю своей воли (хотя, кажется, и мог бы), мое восприятие является, по крайней мере в тот момент, непогрешительным.
Значит, творящий свою волю находится в иллюзии. Но когда я сознаю себя потенциально могущим сотворить свою волю, не нахожусь ли я в иллюзии? Поистине, да! Ибо объективная Истина - это и есть Ты Сам,
милостивый Боже мой! Значит, когда Ты говоришь о Себе: "не могу творить Сам от Себя", Ты свидетельствуешь, что Ты и есть Истина, к которой я могу только приближаться, ибо Ты - Свет, а я - тьма.
Если же свобода наша только субъективна, а в последнем итоге ее нет, за что же страдают согрешающие?!
За то, что бегают от последнего итога, который есть Свет. Как говорит о Тебе Твой Апостол: "Кого хочет милует, а кого хочет, ожесточает. Ты скажешь: за что же еще укоряет? А ты кто, человек, спорящий с Богом? Скажет ли изделие создавшему его: для чего ты меня так создал".
Это замечательный аргумент! Апостол улавливает воображение собеседника в неточности: если он, говорит, хочет рассуждать совсем объективно, признавая, что все от Тебя, а он - изделие рук Твоих, с которым Ты можешь делать все, что захочешь, то как он
может возвышать свой голос против Тебя? Если же он - де-факто - начинает спорить с Тобой, значит, он не верит, что все от Тебя, не считает себя лишь изделием, но свободным существом, возвышающим свой голос даже против Тебя - тем самым он показывает, что есть за что укорять его.
Пока мы не познали Тебя, непознаваемого, у нас остается (субъективно) свобода выбора, хотя бы в памяти о прошлом. Знание о том, что все зависит от Тебя Одного, Истинного Бога, - это знание финальное. Можно знать это умом, но пережить это можно только в Твоем откровении; но и в откровении всегда остается некая непознанная бездонность Твоей безграничной свободы.
Что же такое наша субъективная свобода? В негативном плане - стена, отделяющая нас от Тебя. В позитивном - таинственный дар, уподобляющий нас Тебе Самому. Ибо в этом нерастворимом остатке моей свободы потенциально заключается все мое дальнейшее беспредельное познание Тебя. Так Ты восхотел - чтобы в каждой капле воды отображался весь мир. мне представляется, что это похоже на голограмму: даже малый осколок голограммы содержит в себе то же самое полное изображение, только более размытое (когда размер осколка порядка длины волны света или меньше, изображение окончательно размывается). Также и в сотворенной тобой жизни: в каждом малом событии или положении таинственно отображаются все мироздание. Когда-то я переживал это так: если сдвинуть хоть камушек, вся история переменится. Здесь кое-что было от лукавого: а именно, ощущение моей свободы, что я могу менять историю, передвигая камушки. В действительности, это так: вся Вселенная в каждом камушке, но каждое мое движение не случайно. Где же свобода? Истинная свобода в Тебе, Царю и Боже мой! Ибо свобода выбора - это еще не свобода. Свобода - это всемогущество. Ты поистине можешь переменить историю, даже по молитве одного человека, ибо у Тебя не бывает и случайных молитв. Вот в чем смысл моего субъективного переживания свободы - в причастности Твоей Свободе.
Но скажут, что за дар, если им нельзя воспользоваться? Для чего и дается свобода, если лучше для человека не творить своей воли?
Это смотря как повернуть. Когда я свободен что-то сделать, я свободен это и не делать. Какая половина важнее? Делать может и трактор, но он не может не делать. Если смотреть на свободу "снизу", то важно, что можешь делать. Если же сверху, то - что можешь не делать.
Поистине воспользоваться свободой можно именно не ища своей воли. Ибо когда я творю свою волю, пользуясь своей свободой, я познаю (в конечном итоге) себя. Когда же я не творю свою волю, пользуясь своей свободой, я познаю Тебя.
Когда человек строит свою жизнь, ища свою волю, он оставляет в памяти следы неполноты переживания ("могло быть иначе"). Когда же он не ищет своей воли, Ты Сам строишь его жизнь, открывая в его жизни полноту Своей воли, ибо он начинает сознавать, что не могло быть иначе.
Не потому не могло, что Ты не мог, а потому, что Ты так восхотел.
Потому любящий Тебя не ищет своей воли, но оставляет Тебе течение своей судьбы, да будет как Ты восхочешь. А тот, кто ищет своей воли, любит себя больше Тебя. Боже, милостив буди мне, грешному!
Твоя Мать, святейшая всех святых, более всех имеет право сказать: "Я никогда не творила Сама от Себя". В этом - грандиозное величие. Богоподобие.
Но только Ты Сам, Господи, можешь сказать о Себе: "Я ничего не могу творить Сам от Себя". Это значит, что Ты - это Ты Сам. Бог.
Это - Твое личное качество, отличающее Тебя от всех остальных наделенных свободой существ.
Я же пребываю во тьме, ощущая, что я могу кое-что сам от себя. Но Ты просвещаешь меня: я сознаю, что в действительности от Тебя Одного все зависит, от Бога. По человечеству - ничего, ни субъективно, ни объективно. По Божеству - все. Это - Ты.
Однако, что касается прошлого, я чувствую, что не могу изменить то, что мог (субъективно). Я под временем. Ты - можешь (Ты над временем). Однако, в конечном итоге, я и не мог. Значит, со временем я приближаюсь к истине. Если я не творил своей воли, то "не мог" гармонически сливаются. Если же пытался делать по-своему, то "не могу" и "мог" расходятся.
Если мои деяния привели меня (пока) к хорошим результатам, то в этом расхождении можно усматривать момент торжества и гордости. Если же проявились дурные последствия, нарастает трагический мотив. "Мог" и "не могу".
Господи! Это очень субъективный признак того, что значит "творить волю свою"! Если я чувствую, что мог иначе, значит, это был мой выбор. Если чувствую, что не мог иначе, была ли Твоя воля? Ведь мы частенько обманываем себя! Хорош был бы объективный критерий! Но - объективно - всегда Твоя воля. Божественная.
А человеческая? Когда я поступаю вопреки Твоей человеческой воле, не означает ли это, что я сотворил волю свою? Очевидно, да! Ведь Ты Сам не действуешь против Себя Самого. Если что-либо совершается против Твоей человеческой воли, значит, в дело вмешалась еще чья-либо свободная воля, чей-либо греховный выбор. Грех.
Всегда ли, когда я действую по своей воле, по своему выбору, я обязательно совершаю грех? Очевидно, нет. Если я действую по Твоей человеческой воле, не вопреки ей, это грехом не назовешь. И все же это - несовершенство. Но не того ли заповедал Ты: "Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершенен"? И не того ли Ты хочешь, как человек, чтобы я искал не моей воли, но Отца (то есть, не делал бы от себя)? Но Ты же хочешь, чтобы была не Твоя воля, но Отца. Поэтому, когда я действую по своему выбору, Ты, как человек, смиряешься - не передо мной, но перед Отцом, сотворивши меня. Господи, как страшно! Сделай так, чтобы я творил волю Твою!
Господи! Помоги мне сказать теперь о раздвоенности человеческой воли. Мне открылось, что когда воля свободного существа не совпадает с Твоей, она всегда бывает при этом раздвоена. даже для Себя Ты не сделал исключение! Если я тут неправ, поправь меня.
Действительно, когда моя воля цельна, то Ты, милосердный, исполнишь ее! Если же моя собственная воля раздвоена (расстроена и т.д.), то, значит, будет не то и не другое (не третье), а что-то еще. Твоя воля.
Когда я говорю "раздвоенность", я имею в виду внутреннюю противоречивость; я хочу и того, и другого, но сознаю то и другое несовместным. Эта раздвоенность может быть тонкой; я могу ясно осознавать один мотив, а противоположный будет почти бессознательным (до конца бессознательным мое не бывает для меня).
Если это так, то отсюда вытекает следующее: если между людьми есть противоречие, значит, по крайней мере одна сторона (чаще обще) нецельна в своей воле.
На чем я основываюсь? Ты сказал: "Если человек скажет горе сей: двигнись с места своего, и не усомнится в сердце своем, будет по слову его". Мне кажется, если воля цельна, если человек хочет "всем сердцем", то в его сердце сомнение не возникнет.
Другое дело, если человек не в ладах со своим сердцем. Тогда он возникшего сомнения не сознает. Но Ты сказал "в сердце", а не "в уме".
Мне кажется, истинный смысл молитвы - в поиске цельности, опираясь на Твою Цельность. (А любая другая основа ненадежна).
Но бывает и так, что я хотел и того, и другого, а случилось "то". Ты так восхотел. Значит, если есть раздвоенность, это не обязательно означает несовпадение с Твоей волей?
То есть, логическая связь односторонняя? Расхождение с Тобой означает раздвоенность в себе, но раздвоенность в себе еще не значит расхождения? Похоже, что так. Иначе кто мог бы творить волю свою, по своему выбору!
Но более глубокий взгляд показывает, что отдаленные последствия совершенного выбора всегда должны расходиться с тем ожиданием, той волей, которая имелась в виду, когда совершался выбор. Это следует из цельности Твоего замысла о мире. Ведь объективно я никогда не творю своей воли, но всегда Ты творишь Твою волю; эта объективность обязательно проявится в реальном ходе событий.
Допустим, что это не так. Тогда "вторая половина меня", хотевшая иного, оказывается лишенной финального смысла. А у Тебя ничто не лишено смысла. Потому-то я и хочу чего-то еще, что первое мое желание не исчерпывает полноты Твоего замысла обо мне!
Значит, расхождение человеческой воли с Божественной всегда проявляется в нецельности человеческой воли. А нецельность является верным признаком, что в конце концов будет иначе.
Логическая связь двусторонняя. Хотя важно, что человеку долго может казаться, что он сделал выбор, но в конце концов этот выбор всегда обнаружит свою несостоятельность.
То же касается и Твоей человеческой воли? И она бывает раздвоена, но Ты не делаешь выбора, оставляя выбор Отцу. Ибо человеческое в Тебе послушно Божественному.
Когда Ты хочешь и того, и другого, Ты ничем не пренебрегаешь, как это делаем мы, но ожидаешь полноты Божественного замысла. Ибо это - Твой замысел.
Я тоже хочу так жить!
Перед началом Твоей муки, в Гефсимании, Ты не пренебрег Божественной правдой в угоду Твоему человечеству, хотя и мог сделать это.
Но Ты не пренебрег и человеческим! Как можно было это совместить? То, что невозможно совместить в жизни! Только молитвой; ибо слова могут больше, чем дела.
"Отче, все возможно Тебе. Да мимо идет Чаша сея. И все же, не Моя воля, но Твоя да будет".
Ибо слова не боятся логических противоречий, когда уста говорят от избытка сердца.
"Да мимо идет Чаша сея". Это часть Твоей человеческой воли. Почти то же самое, что сказал Петр: "Будь милостив к Себе, Господи". Но он побуждал Тебя к выбору.
А Ты: "Не Моя воля да будет". Господи, как возможно сие? Ты Сам предрек, и предуставил, и Сам пророчествовал. Ты отверг прошение Петра. Ты уже выпил чашу в Твое воспоминание! Все уже решено.
И Ты молишься, вопреки логике: "Отче, все возможно Тебе". Это оттого, что Ты, Отче, и сыне, и Душе Святой, выше логики. Сама логика такова, как Ты хочешь.
Вот так Ты ведешь себя, когда Твоя человеческая воля расходится с Божественной. Есть ли иной путь, кроме молитвы?
Думаю, нет. Хотя все возможно Тебе.
Твоя Божественная воля неизменна. Не потому, что Ты не можешь изменить, а потому, что она угодна Тебе Самому. но Твоя человеческая воля изменяется. В какую сторону? Очевидно, она сближается с Божественной. Когда это наступит, Божественное и человеческое в Тебе неизреченно соединяться. Может ли это быть?
Может ли человек стяжать Божественное блаженство? Конечно. Это ведь Ты Сам.
Когда же это будет? В конце вечности? В пределе обожания твари? Или на Суде?
Можешь ли Ты?.. Можешь. А как Ты хочешь? Или здесь уже некорректно спрашивать о времени? Но - все возможно Тебе. Для Тебя нет закона. Помилуй меня.
***
